— Мистер Стивенс, соединяю вас с мистером Холандом.
Холанд? Вот кого сейчас можно было бы использовать для решения этой задачи. В условиях кризиса очень полезно опереться на полицию.
Послышался голос следователя:
— Стивенс, вы можете придти после обеда?
— А почему бы не сейчас?
— Отлично. Жду.
Стивенс расслабился. Потом удивился, что даже не поинтересовался, по какому поводу хотел с ним увидеться Холанд. Но теперь адвокат был настроен решительно.
К следователю его провели незамедлительно. Тот, поднявшись с кресла, протянул ему для приветствия руку и предложил сесть. Затем сам удобно устроился за своим письменным столом.
— Стивенс, — незамедлительно приступил он к делу, — наконец-то нам повезло: отыскались отпечатки пальцев Ньютона Таннехилла. Они не совпадают с теми, что взяты у его племянника Артура. Следовательно, вынужден признать, что, приказав арестовать Таннехилла, я совершил серьезную ошибку.
Он настороженно вглядывался в Стивенса, изучая его реакцию. Тот старался казаться невозмутимым. Холодно пробросил:
— Я же вас предупреждал, что вы слишком торопитесь…
У Холанда заходили желваки.
— Но какого черта, не могли отыскать эти отпечатка раньше! Стивенс, — добавил он после короткой паузы, — мне нужно ваше содействие.
Но адвокат слушал его рассеянно. Он напряженно думал: «Итак, группа располагает возможностями менять отпечатки пальцев… Не знаю как, но, видимо, используют феномен „дедифференциации“. Изменения, должно быть, происходят в период омоложения клеток». Другого объяснения он не мог себе представить, разве что поставить под сомнение все, что он узнал в последнее время.
Прежде чем ответить Холанду, он быстро просчитал, не может ли услышанное сейчас от него как-то повлиять на его планы. Пришел к заключению, что существенно это обстановку не меняет. Следователь подался к нему:
— Стивенс, я готов забыть прошлое. С этим покончено. Теперь мне все ясно. Но для меня возникла острая проблема: если я вот так, запросто, отзову свое обвинение, то можно смело считать, что с карьерой покончено. Если бы вы подсказали, как выпутаться из этой передряги, мы могли бы работать рука об руку.
Адвокат прилагал громадные усилия, чтобы внешне оставаться невозмутимым.
— Хорошо. Я скажу вам, каким образом мы можем урегулировать случай с Таннехиллом.
— Слушаю.
Стивенс спокойно, уверенным тоном рассказал, как истязали кнутом Мистру, не сообщив, однако, ничего, что могло бы позволить идентифицировать её мучителей. Он не назвал ни одной фамилии, ничего не говорил о космолете, подземелье, бессмертии, роботе со звездолета под холмом. Зато он настаивал на том, что определенная группа лиц, входивших в одну из религиозных сект, судя по всему, вытягивала деньги у Таннехилла и что только этим можно объяснить убийство охранника и все последующие события.
Выходил он от следователя с впечатлением, что сумел сделать ещё один крупный шаг вперед, но втемную.
Стивенс направился к Большому Дому. В течение нескольких минут он безуспешно нажимал кнопку звонка при двери. Понятное дело, он мог бы войти, воспользовавшись одним из ключей Мистры, но он предпочел пересечь террасу и выйти на лужайку позади Дома. На фоне голубого неба и искрившегося солнечными бликами океана тот проступал безликим пятном. Все вокруг было тихо и безмятежно, но он на минуту представил себе, сколько же сцен насилия, интриг и убийств, должно быть, развернулось в этом месте в течение прошедших веков. У этого сооружения было не меньше секретов, чем лет существования. Эти стены буквально сочились кровавой историей.
Подсобные помещения Большого Дома располагались от него на достаточно большом удалении за группой цветущих садиков и двумя рядами живой изгороди из кустарников. Перед довольно безобразными постройками специально посадили деревья, чтобы они не просматривались из Дома.
Он вышел на восточный склон холма. Перед ним вытянулась узкая аллея, а вдали среди деревьев виднелись зеленые крыши чьей-то фермы. Другие холмы волнами разбегались до самого горизонта. Стивенс прошел гребнем до того места, где дорога спускалась к краю скалы, т. е. вышел на ту самую дорогу, куда прошлый раз так лихо выскочила на машине Мистра.
Вернувшись к ближайшему из подсобных помещений, он оказался в точке, откуда открывался великолепный вид на весь ансамбль Большого Дома с его ближайшим окружением. Солнце на западе опустилось уже довольно низко, бескрайний океан умиротворенно поблескивал в его лучах. Адвокат совсем не собирался ломать висячие замки на дверях девяти построек, составлявших комплекс подсобных сооружений. Он был уверен, что не найдет там ничего, достойного внимания. Но в Большой Дом он все же вошел, причем через главный вход и исследовал все двенадцать его комнат. Восемь спален, большая библиотека, столовая, гостиная и очень просторная кухня. В каждой комнате имелась застекленная дверь, выводившая в патио — внутренний дворик. Он задержался в вестибюле, пригляделся к его архитектуре. Заметил, что изначально были возведены три главные сводчатые арки, которые затем умело перестроили так, что теперь каждая секция приходилась на две комнаты.
Начинало темнеть, когда он стал спускаться с холма. Стивенс почувствовал себя несколько подавленно. Он все ещё не решил важную задачу — установить личность индейца, единственного человека, оставшегося в живых из первой группы людей, населявших этот Дом.
Поужинав в городе, Стивенс вернулся к себе. Поставил машину в гараж и направился ко входу в бунгало. Неожиданно из соседней группы деревьев со свистом рассекая воздух, взвилось лассо и захлестнулось на его плечах. Затяжная петля наглухо прихватила руки, прижав их к телу, и он свалился на землю. Оглушенный при падении, адвокат не смог оказать ни малейшего сопротивления, когда его связывали, а потом заткнули рот кляпом.
18
— Ну что, Стивенс… Поднимайтесь и пройдите вперед…
Услышав свое имя, адвокат распрощался с робкой надеждой, что на него, возможно, напали ночные грабители. Он встал и тут же пошатнулся. Сильные руки подхватили его, сорвали куртку и рубашку. Полуобнаженного, его подтолкнули к дереву и прикрутили к стволу.
Через несколько секунд раздался свистящий звук, и он почувствовал, как плечи ожгло ударом кнута.
У него перехватило дыхание. Будто ножом вспороли спину. Второй удар ещё более усилил это жуткое впечатление, и он с ужасом подумал, как бы плетью не хлестнуло по лицу и глазам. Сжав зубы, он прижался головой к дереву. В висках стучало: «Они мне заплатят за это!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});